Первая привязанность: главный урок доверия
Первая привязанность - главный урок доверия
Все мы хотим, чтобы наши дети выросли позитивными, уверенными и самодостаточными, умеющими выстраивать гармоничные отношения с окружающими и счастливыми в дружбе и любви. Исполнятся ли наши мечты, зависит только от нас, точнее, от того, сможем ли мы дать ребенку опыт благополучной первой привязанности.
О том, почему первая привязанность исключительно важна для развития здоровой личности, о закономерностях ее возникновения и разрушения, о том, что такое безопасная и небезопасная привязанность, рассказывает наш постоянный гость, психолог Александра Шарапова.
От «цепляния» к партнерству
- Александра, нам известно, что такое привязанность в бытовом смысле. А что в это понятие вкладывают психологи?
- Понятие привязанности в психологии синонимично общепринятому значению этого слова. Привязанность - это взаимный процесс образования эмоциональной связи между людьми, которая сохраняется неопределенное время. В психологии очень тщательно изучены механизмы возникновения и разрушения привязанности, разные аномальные формы этого процесса.
Теория привязанности была разработана Джоном Боулби, британским психоаналитиком, в 60-х годах XX в. и подхвачена затем Мэри Эйнсворт и многочисленными последователями. Подход Боулби к исследованию процессов формирования привязанности в корне изменил представление о нормальных и проблемных отношениях между матерью и ребенком, а также позволил установить связь между реакциями ребенка на мать (или заменяющий ее объект) и дальнейшей способностью этого ребенка устанавливать эмоциональные, глубокие отношения с людьми, любить и открывать мир. Дети не могут полноценно развиваться без чувства привязанности ко взрослому, так как от этого зависит их чувство доверия к миру, отношения с людьми, развитие и готовность исследовать мир в целом.
- Какие существуют методики изучения принципов формирования и разрушения привязанности у детей? На основании чего вообще возникла теория привязанности?
- Исследования и опыты австралийского этолога Конрада Лоренца, проводившиеся в 40-х гг XX в., показали, что после появления на свет многие животные нуждаются в образе для подражания и запечатления в памяти. Образом, который проявляет себя определенными действиями, на восприятие которого животные (или птицы) настроены с самого начала, обычно является мать. Однако выяснилось, что и любой другой объект, попадающий в поле зрения детенышей в определенный чувствительный период и обладающий некоторыми особенными характеристиками, может восприниматься ими всю жизнь как материнский образ (этот процесс был назван импринтингом). Например, исследуя поведение утят, Лоренц установил, что вылупившиеся из яйца малыши первым делом осуществляют поиск “образа матери”. Единственное, что должен был делать претендент на роль матери, - это двигаться. Если перед только вылупившимися утятами появлялся двигающийся объект, утята начинали повсюду следовать за ним. В качестве объекта в опытах успешно выступали и неодушевленные предметы, и сам Лоренц. По прошествии одного дня с небольшим импринт матери у утят завершался. После этого они уже полностью игнорировали даже свою настоящую мать, если таковую им пытались вернуть, и повсюду следовали за подушкой на колесиках или за самим Лоренцом (за счет импринтинга именно его образ впечатывался в качестве «матери», и утята с удовольствием купались в реке вместе с ним, ходили за ним по улицам, старались всегда быть рядом, отказываясь при этом следовать за утками).
Эти исследования, а также изучение истории человечества, когда сформировался механизм рефлекторного физического и эмоционального “цепляния” за мать человеческого детеныша, не способного в одиночку противостоять опасностям мира, и стали теоретической основой теории привязанности психоаналитика Джона Боулби. Эволюционно целью установления особых отношений между матерью (или заменяющим ее лицом) и ребенком были лишь безопасность и выживание. Для создания и закрепления этой связи природа предусмотрела продуцирование ребенком особых коммуникативных сигналов: плач, улыбка, лепетание, сосание, цепляние, следование за ухаживающим лицом повсюду. Мать, откликаясь на эти сигналы, удовлетворяет потребности ребенка, поддерживает вокруг него безопасную среду и испытывает чувство привязанности и любви к малышу.
Ну а, так сказать, практическая часть теории привязанности возникла из клинической практики ее авторов, клинических психологов. Джон Боулби выдвигает свою теорию привязанности исходя из своих многолетних наблюдений за детьми, оставшимися без попечения родителей и данных научных экспериментов, проводимых с младенцами в домах малютки, т.е. на момент оформления теории привязанности как идеи у него был собран уже большой практический материал, надежные результаты экспериментов, теоретическое обоснование.
- Как в норме происходит у ребенка формирование и развитие первой привязанности?
- В психологии привязанности довольно четко определены основные периоды формирования привязанности.
В ходе первой фазы (рождение – 3 месяца) ребенок реагирует на людей неразборчиво. Уже на этой стадии в поведении младенца присутствует целый комплекс таких социальных знаков, как улыбка, плач, цепляние, призванных создать вокруг ребенка безопасность, а также удержать рядом заботящихся о младенце взрослых. Улыбаются младенцы поначалу всем, отдавая предпочтение лицам людей или даже их изображениям. С помощью улыбок и протягивания ручек (тоже, кстати, рефлекс) ребенок привязывает к себе мать, как бы заставляя умиляться и заботиться о нем; и сам выражает радость, что его потребности удовлетворяются.
Вторая фаза (от 3 до 6 месяцев): малыш фокусирует внимание на знакомых людях. Ребенок становится разборчивым, четко выделяет из окружения знакомых людей, которым демонстрирует гуление и улыбки, и незнакомых, которых предпочитает наблюдать. В этом возрасте может выделиться один объект привязанности, охотнее других откликающийся на его потребности (чаще мать), с которого начинается строиться коммуникация.
Третья фаза (от 6 месяцев до 3 лет): привязанность и активный поиск близости. Начиная примерно с 6-месячного возраста, привязанность младенца к определенному человеку становится все более интенсивной и исключительной (особый период развития). У ребенка появляется так называемая сепарационная тревога, проявляющаяся в сильном беспокойстве и плаче, когда мать покидает комнату. Согласно исследованиям, ребенка расстраивает в этом возрасте отсутствие в поле зрения единственного предпочитаемого человека; а после очередной встречи с ним ребенок подает комплекс радостных сигналов, тянется к нему, улыбается, издает радостные звуки. Как только ребенок научается ползать, а затем ходить, он следит за перемещениями родителя и следует за ним всюду, успокаиваясь, когда вновь оказывается рядом с ним или у него на руках. При этом цели родителя ребенка мало интересуют, его поведение довольно эгоцентрично. К концу первого года жизни у ребенка уже складывается общее представление о доступности и отзывчивости матери, то есть он уже знает, может ли доверять ей и, исследуя мир, надеяться на ее поддержку в незнакомой ситуации или лучше, например, быть пассивным и держаться к ней поближе. Через некоторое время ребенок с позитивным опытом привязанности становится способен какой-то период исследовать мир самостоятельно, возвращаясь к матери как к отправной точке или в случае опасности.
Здесь мы можем сказать молодым мамам, беспокоящимся из-за того, что ребенок “слишком привязан к ним”, “не дает выйти из комнаты” и даже “идет вместе с ней в туалет”: поведение вашего ребенка абсолютно нормально, мало того, с точки зрения эволюции, оно очень успешно! Лучше рассматривать такое поведение ребенка не как повод для злости и тревоги, а как сигнал, что вашему малышу небезопасно, он пока боится мира, в котором вас нет!
В ходе четвертой фазы (3 года – окончание детства) малыш демонстрирует способность к партнерскому поведению. Ребенок этого возраста уже имеет некоторое представление о том, что у другого человека могут быть свои задачи и планы, он может мысленно представить поведение родителя, когда тот отсутствует. Поэтому ребенок более охотно позволяет родителю уйти, действуя уже с учетом интересов другого.
А вот они, условия…
- Вы уже упомянули некоторые условия, которые необходимы ребенку для развития здоровой привязанности: отклик мамы на сигналы ребенка, постоянный контакт с ним. Есть еще какие-то важные факторы?
- Доказано и само собой разумеется, что раннее разлучение ребенка с матерью и помещение его в социальные учреждения, где он получает достаточно физического ухода, но недостаточно коммуникации и принятия, ведет к ранней травматизации и неспособности в дальнейшем испытывать привязанность. Но, вообще говоря, отсутствие привязанности в диаде “мать-дитя” вполне возможно и в полных, благополучных семьях, где ребенок с рождения находится на попечении родителей.
К сбоям в формировании привязанности ведут длительное или кратковременное, но частое отсутствие матери в период младенчества ребенка; недостаточность физического и эмоционального контакта с матерью (когда младенец, проявляя беспокойство, цепляется за мать, ищет ее лицо глазами, а его, например, кладут в кроватку или в убаюкивающие качели), неверная интерпретация потребностей (беспокоящегося ребенка, например, вместо утешения начинают кормить или трясти). Менее, но все же влияют на формирование привязанности такие бытовые вещи, как гневный крик матери или другие намеренные действия над ребенком, способные его испугать (швыряние, шлепание, брызганье в лицо холодной водой, намеренное оставление в комнате одного – что только ни придумают мамы, чтобы заставить ребенка перестать плакать). Чаще всего дети, родители которых сами не умеют глубоко чувствовать, любить или доверять миру из-за своих детских травм, тоже не научаются чувствовать безопасность в отношениях, поскольку процесс коммуникации запускается родителями изначально в “кривом” контексте.
- Это то, о чем мы уже говорили в интервью о проблемах молодых родителей? Когда женщина из-за эмоциональных проблем или травм не может установить полноценный контакт с ребенком?
- Наибольшие трудности возникают, когда мать, действительно, не может настроиться на ребенка, угадать и удовлетворить его основные потребности, а также создать вокруг него безопасную атмосферу. Иными словами, когда ребенок чувствует утрату доверия, страх, беззащитность, одиночество, отвержение.
Согласно психоаналитическим взглядам, отношение матери к ребенку во многом определяется историей ее жизни. Матери, в детстве не знавшие материнского принятия и любви, не способны без дополнительно приложенных усилий безусловно полюбить своего ребенка и позволить ему привязаться к себе. Все эти вещи закладываются в нас рано и имеют определяющее значение для всех отношений, в которые мы вступаем, в том числе и в качестве родителей. Поэтому часто отношение матери к своему ребенку копирует отношение ее матери к ней, несмотря на упорное отрицание женщиной этого и даже на противопоставление подходов к воспитанию. “Эмоциональные трудности у детей появляются из-за эмоциональных трудностей их родителей”, - пишет Боулби. Именно поэтому применение “новых принципов воспитания”, чтение книг и посещение семинаров, в которых рассказывается, как ухаживать за ребенком, кормить его, организовать быт, не могут помочь таким родителям. Важно изменить не внешнюю организацию жизни ребенка, а свое мышление и даже порой чувства, а они-то сопротивляются обычно больше всего. Боулби приводит пример: “кормление по требованию тревожной, непоследовательной матерью для ребенка может иметь худшие последствия, чем отрегулированный по часам режим у ребенка спокойной и расслабленной матери”. Если есть возможность посетить семинары, на которых будет говориться о принятии, будут разбираться и прорабатываться ситуации из жизни, идти работа с чувствами, - это, конечно, лучший выход.
Для принятия будущей матерью младенца большое значение имеет формирование его образа в ее воображении. Нарушению привязанности могут способствовать искажающие реальность фантазии и ожидания женщины относительно своего ребенка. Впрочем, Д. Винникотт пишет о том, что довольно часто у молодых матерей проявляется не только отсутствие привязанности, но и настоящая ненависть к своим детям; он призывает не считать это патологией и уповает на то, что так или иначе каждая мать преодолевает этот кризисный период и по-своему выходит из него: с ощущением любви к своей крошке, с ощущением печали или отстраненности, с ощущением затаенной обиды или еще с тысячей индивидуальных выводов. Мать и ребенок должны приспособиться друг к другу как единая команда, выработать свой стиль взаимодействия и свой путь к привязанности. С помощью умело оказанной психологической помощи или в результате жизненного потрясения можно изменить свои паттерны взаимодействия, но это длительная и очень ответственная работа.
- Насколько важна для нормального развития личности привязанность ребенка во младенчестве именно к матери? Вы сами понимаете, что, к сожалению, не у всех мам есть возможность ухаживать за ребенком положенное природой время, приходится привлекать к процессу бабушек, нянь, иногда даже папе удобнее сидеть с малышом…
- Исходя из эволюционных корней процесса привязанности (в мире животных - процессы импринтинга), самая первая фигура, осуществляющая основной уход за ребенком в течение его первых шести месяцев, узнается по запаху, голосу, виду и запечатлевается в памяти ребенка навсегда как особо значимая. Потеря или замена ее будет уже переживаться ребенком как психотравма. Если человек, ухаживающий за ребенком, сменяется до того, как тот успел сформировать привязанность к нему, возможно, ребенок доверится новому человеку. Причем исследователи отмечают интересный факт: дети привязываются к тому, кто с ними играет, охотнее, чем к тем, кто просто ухаживает (играйте со своими детьми!).
Если за ребенком ухаживает сначала не мать, а папа, то он и будет восприниматься ребенком как особая, безопасная фигура, что в принципе неплохо; но при появлении настоящей матери ребенок в большинстве случаев не сможет установить с ней удовлетворительные детско-родительские отношения, они всегда будут проигрывать по интенсивности и глубине первой сформированной привязанности. А если объект первой привязанности почему-то разрывает связь с ребенком (например, ухаживавший папа уезжает), ребенок воспринимает это как катастрофу и теряет доверие к миру, поскольку лишается точки опоры и безопасности в лице покинувшего. Хотя, если позже объект первой привязанности возвращается, большинство детей все-таки могут восстановить связь с ним, особенно если рядом с ребенком все время был кто-то другой, осуществляющий уход. Потеря доверия к миру может произойти, только если первая привязанность ребенка навсегда разрушается. Это основа и стержень большинства психологических проблем человека в дальнейшем, так сказать, не очень удачно заложенный базис для комфортной и счастливой жизни…
- Что вы имеете в виду под «полным разрушением привязанности»? Опишите этот процесс, как он проявляется на уровне поведения ребенка?
- Этот страшный процесс наблюдали много раз исследователи и работники домов малютки, но, думаю, он может случиться и в семье при внезапном и длительном исчезновении объекта привязанности у ребенка, нуждающегося в нем; и (часто) в условиях больницы, куда младенец с целью поправления здоровья помещается без матери.
Вначале идет фаза протеста и горя, когда ребенок призывает мать, подавая сигналы, как он остро нуждается ней. Ребенок отвергает все другие виды заботы, требуя вернуть мать. После наступает период отчаяния, ребенок перестает плакать, как бы замыкается, становится вялым и пассивным, выражая на лице эмоции, сходные с выражением печали. Затем наступает фаза безразличия и отчужденности, которая похожа на мнимое выздоровление. Ребенок снова становится активным, принимает заботу от других. Когда мать возвращается, ребенок не хочет ее признавать: он отворачивается и не проявляет к ней никакого интереса.
Если все фазы пройдены, то привязанность восстановить в полной мере невозможно, и базовое доверие ребенка к миру уже будет навсегда подорвано, из него вырастет “поломанная личность”. А если ребенок не получает вовсе никакого объекта для привязанности (детские дома и приюты), то вырастает, увы, вообще неспособным испытывать настоящие привязанность и любовь и будет “питаться” всю жизнь их суррогатами.
Диагностика привязанности
- Многих родителей интересует: можно ли как-то диагностировать по поведению, реакциям ребенка тот факт, что с формированием привязанности у него возникли проблемы?
- Привязанность или ее отсутствие в системе “мать-дитя” психолог может определить на основании наблюдения за поведением ребенка и по рассказам матери, но авторы теории привязанности дают еще один совершенно точный инструмент для ее измерения.
Качество привязанности можно выявить в специально разработанном тесте “Незнакомая ситуация”. Тест первоначально разрабатывался М. Эйнсворт для изучения исследовательского поведения ребенка раннего возраста (1-2 года) в присутствии и в отсутствие матери. Экспериментальная ситуация происходит в новой для ребенка, потенциально интересной комнате с игрушками и включает несколько эпизодов по три минуты каждый. После предварительного знакомства с игровой комнатой ребенку дается возможность исследовать новую привлекательную игрушку в присутствии матери. Затем в ту же комнату входит незнакомый взрослый человек, который сначала спокойно сидит в стороне; потом меняется с матерью местами и предлагает ребенку поиграть с ним. В следующем эпизоде мать уходит и оставляет ребенка с незнакомым взрослым. Через 3 минуты мать возвращается и начинает играть с ребенком; еще через 3 минуты незнакомый человек и мать исчезают вместе, оставляя ребенка наедине с игрушками. В последнем эпизоде мать снова встречается со своим ребенком и уже не расстается с ним.
Главным показателем качества привязанности в этой методике является реакция ребенка на разлуку и встречу с матерью. Независимо от культуры и страны проживания (научный эксперимент проводился в нескольких странах), по результатам эксперимента, выделяется три группы детей. Дети группы “В” огорчаются и плачут (либо не плачут) при разлуке с матерью и сильно радуются, стремятся к близости и к взаимодействию при ее появлении. Такое поведение ребенка свидетельствует о надежности привязанности и о чувстве безопасности, которое дает ребенку мать. Поэтому тип привязанности этой группы детей получил название “безопасная привязанность”. Это здоровая форма привязанности. Дети группы “А” обычно не огорчаются и не плачут при разлуке с матерью; игнорируют, даже избегают ее при встрече. Ребенок как бы отчуждается от матери и избегает ее, не чувствуя безопасности с ней. Этот тип привязанности назван “избегающая, небезопасная привязанность”. Наконец, дети третьей группы “С” дают яркую гневную реакцию на разлуку с матерью, но сопротивляются контактам с ней при встрече: сердятся, плачут, не идут на руки, хотя явно хотят этого. Это говорит об амбивалентном, непоследовательном отношении к матери и об отсутствии чувства уверенности и безопасности у ребенка. Данный тип привязанности обычно называют “амбивалентная небезопасная привязанность”.
С этими видами привязанности работают практически все исследователи этого направления психологии. Ими также было установлено, что качество привязанности ребенка напрямую зависит от личностных особенностей матери. Так, дети группы “В” имеют наиболее чутких, внимательных и теплых матерей, которые понимают и удовлетворяют все их потребности. Матери детей группы “А” отличаются эмоциональной холодностью, невнимательным отношением к потребностям ребенка и излишней требовательностью. У детей третьей группы “С” матери характеризуются неустойчивостью, непоследовательностью и непредсказуемостью поведения.
- Тест, который вы описали выше, воспроизводим в домашних условиях? Иными словами, могут ли родители, понаблюдав за поведением ребенка в подобных условиях, сделать корректные выводы о том, какой тип привязанности к матери у него сформирован?
- Думаю, этот тест будет вполне показателен и надежен, если при его проведении учесть следующее. Во-первых, ребенок с мамой должны вместе прийти в интересную, безопасную и новую для ребенка комнату с игрушками и исследовать ее вместе. Во-вторых, должен быть незнакомый человек, который останется с ребенком, когда мать выходит. В-третьих, необходимо соблюсти порядок и время выполнения отдельных этапов.
Определять эти типы привязанности, мне кажется, вовсе не необходимо. Они просто могут математически выявить особенности взаимодействия матери и ребенка. Но ведь и мать с ее личностной структурой, и ребенок со своим типом привязанности подходят другу, как ключ к замку; и если в их отношениях что-то не ладится, то нужно не тесты делать, а искать способы настройки друг на друга, учиться проявлять доверие и любовь, в конце концов, идти к психологу, который без тестов увидит проблемы в этой области.
- Если говорить о детях более старшего возраста (от 3-4 лет), можно ли считать одним из основных показателей того, что у ребенка сформировалась здоровая привязанность, его способность выстраивать партнерские отношения, учитывать интересы родителей?
- Ну, здоровый детский эгоцентризм, конечно, есть у любого ребенка, он проявляется заметно в среднем до возраста 6-7 лет, до этого возраста дети еще не всегда могут сами посочувствовать другому, брать и давать в отношениях равномерно. Зато такие дети со здоровой привязанностью могут с полуслова понять просьбу или объяснение родителя и изменить свое поведение или уступить его интересам, потому что они знают: родители их любят, они нужны и важны и могут получить поддержку, когда необходимо. Это для ребенка главное, почему бы не уступить в малом? Такие дети не манипулируют родителями, не выпрашивают систематически с ревом игрушки в магазине, если им отказано, не виснут на маме, запрещая ей выходить в магазин или говорить по телефону, не становятся в садике агрессорами или изгоями.
У более старших детей по манере общения и взаимодействия с окружающими, действительно, можно увидеть, как развивалась привязанность и какие проблемы с ее становлением возникли. При этом важно осознавать, что способность ребенка выстраивать партнерские отношения расширяется с родителей на других людей, в том числе и на сверстников! Если ребенок успешно сформировал привязанность к матери, то потом он охотно вступает в контакт и заводит разные отношения (доверяет людям). И, скорее всего, эта вера в людей сохранится в нем на долгие годы (если не случится чего-либо экстраординарного), а как важно адекватно коммуницировать в современном обществе, знает каждый по себе.
- То есть если ребенок 4-5 лет ведет себя, как маленький, они чересчур «липнет» к родителям, никуда их от себя не отпускает, эгоцентричен, это знак неправильно сформированной привязанности?
- Тут могут быть разные варианты. Вообще говоря, “цепляние” детей за родителей - это всегда знак некоторого регресса, возвращения во младенчество. Оно может проявляться у здоровых детей в нестабильные, критические периоды, после больших потрясений. Может быть признаком неправильного воспитания, невыстроенных границ, когда родители не отделяют свою жизнь от жизни уже подросшего ребенка (хоть и мечтают об этом сами). Здесь тоже есть признаки психологических проблем, ибо если мать тотально жертвует своими интересами в пользу ребенка, то их отношения основаны не на любви. А может быть, действительно, показателем высокой тревожности ребенка и отсутствия у него чувства безопасности при отдалении от родителя, а это как раз уже проблемы с привязанностью.
Страх под маской любви
- Как опыт (успешный или негативный) первой привязанности влияет на формирование в дальнейшем у человека определенных личностных качеств, мироощущения?
- Боулби указывает, что все родители в разной степени обеспечивают ребенка надежной опорой и в разной же степени поощряют к исследованиям окружающей среды, отталкиваясь от этой опоры. На пересечении этих двух линий развития и вырастает личность.
Первый успешный опыт отношений привязанности – это опыт безусловного принятия, когда человека принимают таким, какой он есть, и поддерживают на непростом пути доверия миру, другим людям и себе (мать знакомит малыша с его телом и миром вокруг, следя при этом за безопасностью). Это опыт позитивного самопроявления (ребенок чихнул, мать подошла к нему, улыбнулась, сказала “ух, как ты чихнул, будь здоров”), опыт получения своевременной поддержки и помощи (мать откликается на просьбы ребенка) и опыт благодарности за них. Это первый опыт взаимодействия с другим человеком, раскрывающий интерес к людям и желание сотрудничать. В дальнейшем эти задатки могут развиться в определенные личностные особенности. Набор характеристик у каждого будет, несомненно, свой, с учетом индивидуальности, влияния факторов среды, но есть определенная общность направления развития личности. То есть человек с успешным опытом первой привязанности будет скорее человеком активным, смелым в проявлении себя, знающим свои достоинства и ограничения, осознающим свои потребности и цели и достигающим их; открытым другим, проявляющим к людям интерес и искренность, нормально функционирующим в процессах взятия и отдачи в самом широком понимании этих слов. Решать конфликты человек будет открыто, скорее всего, сотрудничая, стараясь учитывать свои интересы и интересы других. Такой человек может быть и хорошим другом, и способным на глубокие, искренние чувства в личной жизни.
Другое дело, если отношения с матерью или заменяющим ее лицом были неудовлетворительны, тогда мы имеем дело с примерно таким набором проявлений (описать четко все последствия невозможно, человек – все-таки достаточно непростая и очень индивидуальная система): неуверенность в своих способностях, постоянное чувство неудовлетворенности собой, смутные представления о себе, своих потребностях и целях (человек не знает, чего хочет), эмоциональная нестабильность, тревога, скупость и поверхностность в проявлении чувств к другим. Конфликтных ситуаций такой человек либо старается избегать, либо пассивно участвует в них, накапливая обиды и обвинения, не выдерживая никакой критики в свой адрес, замыкаясь в себе. В любые отношения с другими такой человек привносит элемент недоверия и подозрительности, он живет под лозунгом “вокруг все готовы меня обмануть”, “никому нельзя доверять”, “я никому не нужен, да и обойдусь, справлюсь сам”.
- А как у таких людей в дальнейшем складывается личная жизнь? Есть ли какие-то особенности в выстраивании ими отношений с партнером?
- Люди без успешного опыта первой привязанности не способны по-настоящему, двусторонне вкладываться в отношения, испытывать истинную любовь и т.п. Их отношения будут патологичны. Проблема людей, привязанность которых к матери была неудовлетворительна, в том, что их способность участвовать в отношениях при вступлении во взрослую жизнь сильно поломана, причем они об этом не догадываются. Они искренне верят, что любят другого и требуют взаимности; бывают способны чувствовать счастье, могут длительно проживать с кем-либо, но на самом деле под маской любви могут скрываться страх остаться одному, тревога и недоверие к миру, заставляющее оставаться в отношениях, чтобы элементарно выжить, холодность и безразличие к партнеру, ненасыщаемая потребность в любви (ведь от партнера такой человек требует по сути безусловного, материнского принятия, что оказывается невозможным), бытовое удобство и даже ненависть к противоположному полу (“все мужики…”).
Может быть, звучит все слишком драматично, но такова, к сожалению, реальность современного мира. В нашем обществе сейчас очень много людей с проблемами привязанности, буквально каждый третий; наши маленькие личные трагедии не замечаются нами даже под лупой, и мы все живем, работаем, общаемся, в разной степени адаптируемся и упорно стремимся к достижению того самого светлого и недостижимого счастья, не желая раскрывать свое сердце и учиться любить.
В этом интервью я не хотела выставить родителей какими-то жестокими или неверно поступающими или воззвать к их чувству вины; в конце концов, каждый находит свой путь к своему ребенку. Я уверена, любая мать любит своего ребенка в меру своих сил и умения, и то, какой любви научится от нее ребенок, зависит как от ее детских травм, так и от осознанных и ответственных решений изменить паттерн “несчастного ребенка”, передающийся из поколения в поколение. Просто, мне кажется, очень важно понимать, что происходит в крохотном, беззащитном тельце малыша: когда он тянет ручки к маме, он тянет их и к миру во всех смыслах.